Истине нельзя научить… но ее можно узнать. И между двумя этими утверждениями находится ключ к пониманию всего. Так что позвольте мне повторить: истине нельзя научить, но ее можно узнать — потому что истина не учение, не доктрина, не теория, не философия, не что-нибудь вроде этого. Истина — это существование. Истина — это бытие. Любые разговоры о ней бессмысленны.

Если вы начнете говорить об этом, вы будете ходить вокруг да около. Вы будете искать тут и там, но никогда не проникнете к средоточию. Едва вы задали вопрос об этом , вы уже на пути к тому, чтобы потерять все. Туда можно войти напрямую, но не окружным путем. Туда нет переправы. Истина здесь и сейчас. Только она и есть. Больше ничего нет. Поэтому в тот самый миг, когда вы задались вопросом о ней, ум уже сдвинулся с того самого места, где истина. Вы уже где-то в другом месте, а не здесь и сейчас.

Истине нельзя научить, потому что слова не достигают ее. Слова бессильны. Истина глубока, невыразимо глубока, бесконечна. Слова очень и очень поверхностны. Вы не сможете облечь истину в слова, это невозможно. А как учить, не используя слов?

Посланием может стать молчание. Оно может достичь истины, оно может переправить к ней. Но тогда вопрос не в том, как мастеру научить истине. Вопрос в том, как ученику узнать ее. Если бы вопрос был в том, как научить, мастер бы придумал что-нибудь.

Но слова бесполезны — от них никакой помощи. Мастер может молчать и каждой порой своего существа слать послание — но тогда ученик должен понять это. Без всякой помощи, без подсказки мастера ученик должен принять это послание.

Вот почему в мире религии нет учителей, но есть мастера. Учитель — это тот, кто учит, а мастер — тот, кто ЕСТЬ. Учитель — тот, кто говорит об истине, а мастер — это сама истина. Ты можешь узнать ее, но ей невозможно научить. Он может быть рядом, открытый, доступный — пейте его, вкушайте его. Наполняйтесь им. Зачинайте от него. Пропитывайтесь им.

Мастер — это тот, кто стал истиной, которую может впитать в себя любой подготовленный. Вот почему Иисус говорит своим ученикам: ешьте меня. Истину можно вкусить, ее нельзя изучить. Вы можете впустить ее в себя, но никто не может ее вам передать.

Истина абсолютно ненасильственна, она не способна даже постучать в вашу дверь — даже это будет чрезмерно, в этом будет агрессия. Если вы позволите, если вы откроетесь, она станет вашей. Если вы закрыты, бесчувственны, вы можете искать истину миллионы жизней, продолжая упускать ее каждый миг. А она всегда рядом, всегда перед вами. Не надо даже поворачиваться к ней. Не надо даже открывать глаза. Не требуется ни малейшего движения. Она уже здесь — вам следует просто открыться ей.

Истине нельзя научить, но, тем не менее, ее можно узнать. Постижение этого искусства зависит от того, сумеете ли вы стать учеником.

Человечество делится на три части. Одну часть, самую большую, почти девяносто девять процентов, истина вообще не беспокоит. Эта часть человечества ничего не помнит. Она всегда спит. Ее ничего не интересует. Она живет сомнамбулической жизнью. Вопрос о том, что такое истина, даже не приходит ей в голову. Это самая большая часть человечества. Такие люди проживают свою жизнь в неведении, совершенно не осознавая, что им ничего не известно. И они не только не осознают это — они уверены, что знают все, что необходимо.

На самом деле, это часть их сна: они спят и думают, что все знают. Зачем учиться? Чтобы уничтожить жажду знания, самое лучшее — считать, что ты уже все знаешь. Тогда вопрос об обучении даже не стоит, не надо становиться учеником. Вы полностью удовлетворены — вам хорошо в своем склепе. Вы мертвы.

Это самая большая часть человечества. Даже если вы обратитесь к этим людям и начнете рассказывать им об истине, они рассмеются. Они спросят, что за чепуху вы несете. Мало того, они будут отрицать, что существует что-то подобное истине, или Богу, или нирване. Если вы передадите им послание от просветленного существа, они скажут, что все это не правда, что просветленных не бывает. «Мы — человечество, мы лучше знаем».